Минимум 300 политзаключенных в Беларуси вышли на свободу, полностью отбыв свой срок. Количество политзаключенных в стране в разы выше, чем указывают правозащитники, — многие кейсы до них не доходят из-за тотального страха семей. Об этом рассказала представительница по социальным вопросам Объединенного переходного кабинета Ольга Горбунова во время «Канферэнцыі беларусаў свету II», которая проходит в Вильнюсе.
Ситуация с правами человека в Беларуси ухудшается. По статистике правозащитного центра «Весна», в течение 2022 года ежедневно было минимум 17 задержаний, а в марте 2023 года среднее количество в сутки выросло до 22 случаев, рассказала Ольга Горбунова. Но точное количество заключенных по политическим мотивам в стране неизвестно. Ранее представительница по социальным вопросам Объединенного переходного кабинета называла возможное число около 5 тысяч человек.
— Люди в Беларуси находятся в постоянном страхе, они не сообщают ни СМИ, ни блогерам, ни правозащитникам фамилии своих близких, которых задержали. Они опасаются, что их могут лишить последней надежды на выход из мест лишения свободы, на переквалификацию статьи, на возможность уйти на «домашнюю химию», — рассказала бывшая политзаключенная. — Те, кто сидит сейчас, до освобождения могут не дожить. Это связано с нечеловеческими условиями содержания, пытками, насилием.
По данным «Весны», в местах лишения свободы на начало года содержалось 74 человека с инвалидностью и тяжелыми заболеваниями, около 25 пенсионеров. По ее словам, нередко людей судят не по политическим статьям, что усложняет возможности отнести их к политзаключенным.
— Государство маскирует политическое преследование иными статьями Уголовного кодекса. Правозащитникам известно 11 кейсов, когда вменяют распространение порнографии, основываясь на личной переписке людей.
С августа 2020 года более 300 человек вышли из заключения, полностью отбыв свои сроки, это без учета тех, кто отбывал наказание на «химии».
Страх распространяется на людей, которые оказывают помощь политзаключенным или их семьям, отметила Ольга Горбунова: «Они живут в постоянном страхе, с постоянным чувством вины за абсолютное ощущение бессилия и безнадеги».
А семьи нередко отказываются от финансовой помощи, даже если в ней нуждаются, лишь потому, что они боятся общаться с незнакомыми людьми или активистами.
— Это создает барьер, когда даже если ты очень хочешь помочь, тебе сложно найти каналы, через которые такую помощь можно оказать.
Почему важно писать письма?
Письма до политзаключенных часто не доходят, но писать их важно, подчеркивает бывшая политзаключенная.
— В первые месяцы моего заключения я получала по пять-шесть писем в день. Потом, конечно, переписка блокируется. Но важно быть честным с самими собой. Для кого мы делаем эти акции? Мы делаем их для представителей режима, чтобы они увидели, что мы помним политзаключенных, мы выражаем солидарность с ними, — заявила представительница Кабинета. — Мы делаем это для этого, чтобы режим знал, что мы всех помним. Но мы не делаем это для заключенных, потому что до них не доходит эта информация. Даже Эдуард Бабарико — единственный неосужденный, который сидит почти три года, — говорит о том, что, ему кажется, его уже никто не помнит, потому что было много задержаний после него и многое изменилось. Рационально ты пытаешься себя убедить, что, наверное, пишут, но это так не работает — ты все равно думаешь, что тебя забыли и с тобой остались только твои родственники.
