С момента разрушения Каховской ГЭС в Украине прошло почти три недели: волонтеры все это время помогают вывозить людей и животных из зоны затопления, доставляют туда медикаменты, лодки и прочее самое необходимое. «Север.Реалии» публикует монолог волонтера, которая оказалась в зоне затопления на левом берегу Днепра, оккупированном Россией.
![Вид на разрушенный дом после отступления наводнения, вызванного подрывом Каховской ГЭС. Город Голая Пристань Херсонской области, Украина, 16 июня 2023 г. Фото: Reuters Вид на разрушенный дом после отступления наводнения, вызванного подрывом Каховской ГЭС. Город Голая Пристань Херсонской области, Украина, 16 июня 2023 г. Фото: Reuters](https://cdn-gtmimage.com/img/720x720s/reuters/0a/0/kherson_posledstviya_navodneniya_okkupirovannaya_territoriya_3.jpg)
Волонтер Оксана из Санкт-Петербурга (имя изменено в целях безопасности героини — СР.) отправилась в затопленный украинский поселок Алешки почти сразу после катастрофы.
— В зону затопления я ехала на третий день после прорыва ГЭС из Москвы через Крым, не рискнув ехать напрямую: комендантский час, блокпосты, плохая связь. Наши питерские волонтеры собрали деньги, мы закупили пять лодок. Я везла их, чтобы передать местному МЧС. Машина была полностью загружена — я вынула заднее сиденье, с трудом удалось впихнуть туда лодки, пять моторов, запасные винты, набор спасателя, фонари, компрессор для откачки воды. Еще я много везла собачьей амуниции, мягких переносок для животных — я понимала, что там будет много терпящих бедствие животных, которых надо будет вывозить.
В момент трагедии у местных МЧС-ников было 28 лодок, мы передали пять, еще потом две приехали из Таганрога. Нам рассказывали о случаях, когда российские военные отбирали у местных лодки.
Я ехала в Крым без ночевки, но на дорогу ушло больше суток, в Херсонскую область въехать уже было нельзя из-за комендантского часа, поэтому сотрудники МЧС приехали непосредственно на погранпереход Джанкой-Чонгар, попросили пограничников не заставлять меня разгружать машину, те пропустили, пооткрывали все двери, проверили под брюхом машину и бардачок, а лодки не заставили вынимать — я бы надорвалась одна, ведь каждая весит 50 кг, мотор — 40 кг. Сотрудники МЧС, мне показалось — украинцы, видимо, оказались в оккупации и остались работать в МЧС в подчинении РФ. Они забрали лодки, моторы, фонари, компрессор и уехали.
![Волонтеры эвакуируют брошенных и бездомных собак из зоны затопления в Херсоне, Украина, 8 июня 2023 года. Фото: Reuters Волонтеры эвакуируют брошенных и бездомных собак из зоны затопления в Херсоне, Украина, 8 июня 2023 года. Фото: Reuters](https://cdn-gtmimage.com/img/720x720s/reuters/07/e/21_zhivotnye_navodnenie_kherson_06082023.jpg)
Я осталась в Крыму, чтобы закупать на собранные волонтерами деньги гуманитарку. Потом я челночила между затопленными областями и вывозила людей и животных, а туда отвозила гуманитарные грузы. Ездила в Алешки (город в Херсонской области Украины, с февраля 2022 года оккупирован российскими войсками — СР.) и обратно. Везла туда генераторы, бензин, насосы, чтобы откачивать воду из подвалов, газовые плитки, газовые горелки, баллоны с газом, чтобы люди могли хотя бы термически обрабатывать воду и еду. Везла много лекарств. Запросы на лекарства поступали из районной больницы Алешек, причем сначала были запросы на антисептики и регидрон, потом на антибиотики для обработки гнойных ран и перевязочные материалы, последний запрос был на антибиотики для лечения кишечных инфекций.
Местные просто криком кричали и просили инсулины, гипогликемические (препараты, используемые при сахарном диабете — СР.) средства, гипотензивные (препараты для лечения гипертонии — СР.) средства, антиаритмики — все то, без чего остались люди с хроническими заболеваниями и пожилые, такой классический набор пенсионера. Все это я возила в несколько ходок. Часть лекарств и еды я оставляла в больнице, причем еда была такая, которую можно было приготовить, просто вскипятив воду на газовой горелке.
Помощниками у меня в Алешках была семья пенсионеров, которые аккумулировали у себя гуманитарку, а потом развозили ее по окрестным улицам, а нам переправляли адресные заказы на помощь от соседей, оставшихся в относительно неповрежденных домах. Эта пожилая пара — милейшие совершенно люди, они же рассказывали, что там происходит. Часть из этого я наблюдала и своими глазами.
![Фото: пресс-служба президента Украины Фото: пресс-служба президента Украины](https://cdn-gtmimage.com/img/720x720s/novosti/08/5/kherson_navodnenie_08062023_8.jpeg)
Из относительно благополучного Крыма, цветущего, усыпанного маками, едешь туда, где все разбомблено. Там стоят бетонные блоки, которые делают дорогу максимально извилистой, очевидно, чтобы никто не мог на скорости прорваться с оружием и взрывчаткой, какие-то ежи, гусеницы поперек дороги, совершенно раскуроченный украинский КПП под Армянском. Дорога вся в воронках, в некоторых местах прошлись грейдером, чтобы снять верхний слой разбитого асфальта. Через каждый километр блокпост, тебя останавливают, проверяют документы, к российскому паспорту и номерам лояльны, произносишь слова «гуманитарка в Алешки», пропускают. У меня только дважды сфотографировали паспорт и попросили открыть машину.
В Крыму очень много военной техники. Пару раз видела танки, которые перевозили здоровенные трейлеры. Вся граница от Армянска до Джанкоя перерыта. Ты смотришь на это и думаешь: да чтоб вы все провалились, откуда вас столько повылазило! Потом въезжаешь в Херсонскую область, и этой техники, и брустверов, и окопов становится на порядок больше! Местные уже в Алешках мне и пояснили: техника заезжает прямо во двор жилого дома, оттуда ведут огонь, пока с той стороны не пристреляются к этому двору, после чего сматываются и окапываются где-нибудь в другом дворе. При этом огонь с той стороны, понятно, весь квартал и разносит.
![Корова стоит перед поврежденным наводнением домом. Поселок Корсунка в Херсонской области, Украина, 16 июня 2023 г. Фото: Reuters Корова стоит перед поврежденным наводнением домом. Поселок Корсунка в Херсонской области, Украина, 16 июня 2023 г. Фото: Reuters](https://cdn-gtmimage.com/img/720x720s/reuters/0d/b/kherson_posledstviya_navodneniya_okkupirovannaya_territoriya.jpg)
Я проезжала мимо поля ветряков — очень близко к границе, там, где перешеек. Ветряки все остановлены, мертвы — это царапает душу. Еще я поначалу не очень понимала, как въезжать на эти блокпосты. Оказалось, за знак «Стоп», который сильно заранее установлен и не бросается в глаза, нельзя заезжать. Мне пригрозили, что в следующий раз меня просто расстреляют. Я понимаю, что это была пугалка, но тем не менее после этих слов хочется плюнуть солдату в рожу. На блокпостах стоят, в основном, безусые юнцы, наверное, срочники, или же «народная милиция» — они и проверяли машины, и фотографировали паспорта, и расстрелом пугали.
Чудовищное впечатление производят сами Алешки. Блокпосты на подъезде к ним резко заканчиваются, последний — километрах в трех, там развилка на Каховку и на Алешки. На последнем блокпосту ехидно спрашивают: «А не боитесь ли ехать? А то постреливают…» И действительно постреливают — слышны и вылеты, и прилеты. После блокпоста ты брошен на произвол судьбы. Первый мой рейс туда был в сумерках с переменной облачностью. Я попала в эту сумеречную зону с разбомбленной дорогой под не слишком близкие, но все-таки звуки взрывов. Я доезжаю до знаменитых «алешкинских близнецов» — это две идентичные автозаправки по разные стороны дороги, раскуроченные и смытые водой, но, скорее всего, повреждены они были еще до наводнения.
А дальше ты видишь огромное шоссе многополосное, которое совершенно изуродовано: отбойники все перекручены, валяются поперек дороги, ехать приходится то по встречке, то по своей полосе, везде стоит вода, частично она заходит на дорогу, а где нет воды — там толстый слой черно-буро-зеленого ила. И вся растительность, которая была под водой, мертва, скрученные мертвые листья на нижней части деревьев, мертвые кусты. Ты едешь по этому постапокалипсису — людей нет, машин практически нет. Если и есть машины, то брошенные, развороченные. И вдали бухает: то вылет, то прилет. Очень «весело» было ехать туда на следующий день по второму разу и видеть новые воронки на дороге, где ты проезжал недавно.
Местные в Алешках больше про утонувших животных говорили, по крайней мере, мои собеседники. Люди, у которых я забрала собак, рассказали про знакомых с соседней улицы, которые выехали «скупиться» (закупиться продуктами — СР.) перед прорывом, а у них дома на первом этаже парализованный дедушка был. Когда смогли вернуться, уже, конечно, было не помочь.
Первый человек, которого я увидела в Алешках, — женщина, которая тащила большие бутыли с водой. Ей было тяжело, но моя машина была нагружена так, что я не могла ее посадить к себе. Она шла и тащила на себе эту питьевую воду, не идеально прозрачную, но хоть какую-то.
Я работала по плану: туда — гуманитарка, обратно — вывезти людей. В первый свой заезд в Алешки я не успела вернуться до комендантского часа. Я должна была забрать людей, которые уже выехали из Алешек в село Великие Копани. Люди ждали меня там в одном из домов. Мне пришлось ночевать в том доме вместе с ними. Вы знаете, это очень полезно — оказаться в положении людей, которым мы помогаем. У меня это не первый опыт: я ночевала в ПВР (пункты временного размещения для граждан Украины, которые российские власти открыли в городах из-за прибытия украинцев с оккупированных территорий, у которых в России нет родственников или они не могут позволить себе арендовать жилье — СР.), бывало, я торчала много часов на границе, без воды, без укрытия от солнца, как все беженцы. Эта ночевка на оккупированной территории, когда после начала комендантского часа начинает ехать техника, скрежещут гусеницы, какие-то залихватские выкрики раздаются с грузовиков, все это мимо окон мчится, а ты лежишь на полу без матраса, без одеяла, с рюкзаком под головой. Очень полезный опыт и жаль, что его не получат именно те, кому он был бы полезнее всего.
У меня в машине были сняты сиденья, поэтому, чтобы рассадить людей в машине, я соорудила нечто вроде постамента с картонками и пенопластом, накрыла собачьей попонкой. Люди сели на эту попонку, прислонились к своим баулам, и мы поехали. Мне было ужасно стыдно, что я в таком виде людей везу. Их надо было посадить на поезд в Джанкое. Они много рассказывали про наводнение — как поднималась вода, как они сначала перебежали к соседям, у которых в доме был второй этаж. Потом стало понятно, что вода пойдет выше второго этажа и надо оттуда срочно срываться и бежать к трехэтажной школе. А течение им мешало бежать, оно их смывало и сбивало с ног. Они думали, что не дойдут: у них бабушка, которая едва ходит. Но на каком-то бешеном адреналине они ее затащили в эту школу. А начиналось все с того, что они пытались спасти какие-то ценные вещи и какую-то еду, у них было очень много заготовок, которые они попытались перетаскать к соседям на второй этаж, но в итоге все равно все залило водой. А потом, когда вода начала сходить, они в своем дворе обнаружили в беседке на столе собачку живую, которая никого не подпускала к себе, а на лавках в этой же беседке четыре кошачьих трупика.
А еще видели на улице хрюшку, которую течением загнало головой под чьи-то ворота, и получилось, что у нее голова с одной стороны, а тело — с другой. И когда вода сошла, она была уже раздутая и почерневшая. И на описании этого всего женщина расплакалась, очень долго плакала, и никак ее невозможно было успокоить. Мы с ней сидели обе рыдали.
В Великих Копанях мне дали с собой бутылочку воды с наказом не пить, а только умываться и мыть руки. Я сфотографировала эту воду — это мутная жижа с плавающими в ней хлопьями, причем это в зоне, которая не очень была подвержена затоплению, то есть там вода на несколько сантиметров похлюпала под ногами и ушла. Но это водопроводная вода, с которой они остались. Они ее пытаются кипятить, осаждать, добавлять кто соль, кто соду. И безумно радуются, когда им привозишь баклажки с водой. Мы старались как можно больше воды привозить и как можно больше корма для животных. Корм просили все, даже у кого до этой катастрофы животных не было — к людям прибивались животные, оставшиеся без хозяев. И люди не разбирали, кто чей. Старались спасать всех, кого видели. Последним своим рейсом в Алешки я отвезла гуманитарку, попыталась поездить по частным адресам. Но из одного адреса люди уже выехали, а другой оказался в затопленной зоне, и с человеком не было никакой связи. Я оставила все местным активистам.
![Кошка сидит возле поврежденного наводнением дома. Поселок Корсунка в Херсонской области, Украина, 16 июня 2023 г. Фото: Reuters Кошка сидит возле поврежденного наводнением дома. Поселок Корсунка в Херсонской области, Украина, 16 июня 2023 г. Фото: Reuters](https://cdn-gtmimage.com/img/720x720s/reuters/08/c/kherson_posledstviya_navodneniya_okkupirovannaya_territoriya_2.jpg)
Сама забрала животных у людей, которые собирали потерявшихся животных, у них и свои были, и соседские, и просто брошенные. Вывезла тогда я пять собак и кота. Эти люди, которые животных у себя собирали, отказывались выезжать, пока животные не будут эвакуированы. В Алешках нет ни еды, ни воды, все животные, оставшиеся там без людей, обречены на гибель.
Огромное спасибо этим людям, спасшим животных. Они сейчас уже выехали и на пути в Европу. Надеюсь, что у них все будет хорошо. Те, кому я помогала выехать, все уехали в Европу. В России никто не хотел оставаться. Они думали переждать войну и дождаться освобождения, но, к сожалению, дождаться его дома не получилось — их земля оказалась затоплена и убита трагедией на Каховской ГЭС, — рассказала Оксана.
В результате разрушения плотины Херсонской ГЭС были затоплены 14 населенных пунктов с населением около 16 тысяч человек на правом берегу Днепра и 14 с населением около 22 тысяч человек — на левом, оккупированном Россией. В результате наводнения погибли не менее 52 человек.
На сегодня подтопленными остаются два населенных пункта (2 дома) на правом берегу Днепра и 17 населенных пунктов на оккупированной территории.